Университет как инструмент взимания налогов
Деление высшего образования на коммерческое и бюджетное не может быть справедливым, считаетМартин Карной, профессор Стэнфордского университета (США), научный руководитель Международной лаборатории анализа образовательной политики Высшей школы экономики (НИУ ГУ — ВШЭ). Профессор рассказал обозревателю «НГ» Наталье Савицкой, что он думает о предстоящих изменениях в системе образования России.
— Мартин, сначала несколько слов о том, что вы думаете о нашей системе высшего образования. Чем она вас радует, удивляет?
— Сегодня Россия находится в уникальной ситуации, которую еще не переживала ни одна страна в мире, и главный вопрос состоит в том, использует ли ваша страна выпавший ей этот шанс, чтобы выйти на новый этап развития или нет. А уникальность ситуации заключается в том, что в РФ имеется разветвленная по территории всей страны и до сих пор жизнеспособная система университетов с готовой инфраструктурой. И при этом идет резкий спад численности молодых россиян, поступающих в эти университеты. Как правильно вести себя в этой ситуации? Закрывать часть университетов и перераспределять деньги между другими игроками. Тогда сразу возникает другой вопрос, кому дать больше? Дать столичным вузам или центрообразующим в регионах. А что делать со студентами? В какие вузы переводить?
Если в регионах плохая демографическая ситуация, то не переводить ли студентов из мегаполисов туда? Ведь во многих регионах есть хорошее качество образования, сопоставимое с московским. Государство может посылать студентов из Москвы в эти университеты. Или все-таки позволить вузам в провинции исчезнуть? А если все вузы собрать только в Москве, что это даст? Нужно ли это? Интересно понять, при каких условиях эти студенты уехали бы из Москвы учиться в регионы. Именно в условиях падающей численности молодого населения успешнее всего реорганизовать систему университетов. Надо только решить как.
— А на ваш взгляд, есть ли у загибающихся университетов в регионах шанс на выживание?
— Конечно, есть. И не один. Например, те университеты, которые не набирают студентов, могут ориентироваться на более взрослое население, не получившее в свое время высшего образования. Дело в том, что в каждом отдельно взятом регионе существуют определенные ресурсы и определенный спрос. И надо понять: вкладывать в тот продукт, на который есть спрос, либо попытаться повлиять на спрос повышением качества образования. Только при этом надо помнить, что очень дорого повысить качество уже существующего образовательного заведения. Особенно если, как у вас, в эту модель добавляется политический фактор.
— Вы имеете в виду социальный заказ вузу?
— И плюс еще целый ряд политических выгод при отказе от закрытия этих вузов, которые недобирают студентов.
— Что вы думаете по поводу существования, наряду с бюджетными, коммерческих студентов в государственных вузах?
— У вас плата за обучение зависит от того, на какой балл ЕГЭ сдан экзамен. И разница в результатах ЕГЭ между бюджетными и коммерческими студентами по итогам всех экзаменов примерно в 20 баллов. То есть не очень высокая. Студенты, которые получают меньше баллов, в основном из семей с низкими доходами. И они получают результат, достаточный для прохождения на коммерческое обучение, но не могут этим шансом воспользоваться. И получается, что они исключены из системы высшего образования.
— Да, проблема такая есть...
— А дальше что делают эти абитуриенты? Они выбирают бюджетные места на не пользующиеся спросом специальности в непопулярных вузах. Потому что там они могут учиться на бюджете. Вопрос, который обязана себе задать власть, заключается в эффективности этого действия. Любое ли образование одинаково хорошо? Или это неправильное использование государственных ресурсов? Студент получает образование по специальности, а после выпуска не работает по той специальности, которую выбрал. И не готов работать там, где предлагает рынок. Стоит ли продолжать поощрять эту политику? Или все-таки ввести стипендии, гранты, субсидии. И чтобы все это распределялось бы по потребностям. И позволили бы студентам учиться там, где они хотят.
— То есть такое деление на коммерческую и бюджетную в нашем случае нельзя назвать справедливым?
— Было бы справедливее, если бы все могли платить за образование. И можно было бы тогда наградить студентов, которые хорошо учатся, бесплатными местами. Но если не все могут платить, то принцип справедливости нарушается. Существует и еще одна проблема в России. Около половины всего бюджетного финансирования обучения в университетах РФ (48%) приходится на долю детей из семей с более высоким уровнем дохода (их около 20%). В какой-то степени это неудивительно, так как дети из семей с более высоким уровнем дохода имели возможность посещать более качественную школу. И имели дополнительное образование. Они получают более высокий балл по ЕГЭ, лучший университет, бюджетное место. Они же забирают себе и платные места в престижных вузах. Если выстроить такую таблицу, где вверху бы расположились 20% самого богатого населения РФ, а внизу 20% самого бедного, то бюджетные места в вузе распределились бы между ними следующим образом — 50% и 13%. Но и это еще не все. Бюджетные места, которые получают верхние 20%, — это более дорогие специальности в более дорогих и престижных вузах, обеспечивающих восхождение по карьерной лестнице к самым вершинам. И бюджет за них платит больше. Для нижних 20% — это наименее престижные места с более низким уровнем дохода в дальнейшем. И бюджет за них платит меньше.
— Система несправедливая?
— Но она более справедливая, чем, например, в Бразилии или в Китае.
— Наш новый министр образования и науки Дмитрий Ливанов поразмышлял недавно вслух о платности высшего образования. Это не всем понравилось...
— Я не слышал, что конкретно сказал ваш новый министр и в каком контексте, могу лишь сказать, что мне не совсем понятно, почему надо переходить на полностью платное или полностью бесплатное высшее образование. Между этими двумя полюсами можно найти такое сочетание, которое будет оптимально для РФ.
— Например?
— В Калифорнии в 1969 г. шло обсуждение, надо ли платить за высшее образование или нет. В Калифорнийском университете учились тогда студенты из очень богатых семей, средний и высокий класс. И решили, что если там семьи с высокими доходами и они могут платить за образование, то почему они не должны этого делать. И они платят налог пользователя. А тот, кто не может платить, получает субсидии, стипендии, гранты. Так как налоги в РФ низкие — 13%, то университет как инструмент взимания налогов с более богатой части населения может регулировать это в более справедливую сторону. Например, установить порог доходов. Если доход вашей семьи превышает такой-то порог, вы платите за образование. Если нет — не платите.
Высшее образование — вещь дорогая и дорожает с каждым годом. Богатые семьи не платят налогов больше, так как ставка для всех одинаковая. Пусть их дети тогда получают бюджетное место, но и государство обязывает их платить налог пользователя. Не оплачивать образование в том смысле, какой вы закладываете в это, а платить своего рода налог. Или сбор.
— В народе считают, что ЕГЭ — это коррупционная система приема, которая к тому же ломает систему школьного образования. И многие хотят возврата к старому. После прихода нового министра эти желания обострились. Что вы думаете по поводу нашего ЕГЭ?
— Мне рассказали то, каким был прием в вузы до введения ЕГЭ. Со слов это выглядит так. Чтобы поступить раньше в вуз, нужно было нанять репетитора с этого вуза и даже факультета. И дорого заплатить ему за занятия, а иногда еще и дать взятку. Сейчас эта система строится так, что все в выпускном классе вращается вокруг ЕГЭ. Институт репетиторства только разросся. Тем не менее вопрос — насколько сам экзамен является предсказывающим фактором успеха в университете — никто так и не снял. Я тоже сейчас со своими студентами пытаюсь ответить на этот вопрос.
— Существует ли тема подлогов на экзаменах в других странах?
— Совсем недавно шесть учеников в США заплатили студенту колледжа, чтобы он за них сдал тестирование. Так им было запрещено вообще учиться в университете. Ответственность за чистоту экзамена лежит на государстве. Если ваше государство считает ЕГЭ приоритетным направлением при приеме в вузы, оно должно показывать, как борется с коррупцией.
— Надо ли нашим университетам стремиться попасть в рейтинги мировые?
— Для вас этот вопрос опять же сводится к тому, как использовать ограниченные ресурсы. Отдать все только лучшим или озаботиться качеством всей системы. А так как от качества всей системы зависит самочувствие страны, то, наверное, будет более логичным второе решение.
— Дмитрий Ливанов хочет набрать в аппарат министерства не бывших чиновников, а представителей научного и образовательного сообщества. Есть ли такой опыт за рубежом?
— Такой опыт существует во многих странах, и он неплохо зарекомендовал себя. Министерство образования в США не управляет системой образования. Оно в основном занимается какими-то национальными проектами в этой области. И все основное финансирование образования идет из штатов. В команде министерства собраны уважаемые люди из разных сфер деятельности, и у них получается справляться со своей работой. Прошедшие школу «чиновничества» в массе своей потом не склонны к инновациям. Они не могут генерировать идеи. Они – хорошие исполнители. На более низком уровне образованием, конечно, управляют чиновники.
«НГ»
.png)
